Леви Примо - Версамин



Примо Леви
Версамин
Перевел с итальянского Л.Вершинин
Одни профессии людей разрушают, другие помогают сохраниться. Давно
замечено, что библиотекари, музейные смотрители, школьные сторожа, архивариусы
не только живут дольше других, но и обладают способностью с годами внешне
почти не меняться.
Якоб Дессауэр, прихрамывая, поднялся по восьми широким ступеням и впервые
после двенадцатилетнего отсутствия снова вошел в здание института. Спросил у
дежурного, где можно найти Хаархауса, Клебера, Винцке. Никого: кто умер, кто
уехал в другие города. И вдруг он увидел старика Дубовски, лаборанта вивария.
Дубовски не только остался на старом месте, но и совершенно не изменился: тот
же лысый череп, те же глубокие морщины, та же колючая бородка, те же
чернильные пятна на руках, та же серая, штопаная рубашка.
- Да,-с грустной улыбкой сказал Дубовски,- когда проносится ураган,
первыми падают самые высокие деревья. А я уцелел. Как видно, никому не мешал и
никому не был нужен.
Дессауэр оглянулся вокруг: в окнах тут и там треснувшие стекла, калориферы
еле теплились. Впрочем, институт уже работал, в коридоре мелькали стажеры в
заношенных белых халатах, и в воздухе стоял столь хорошо ему знакомый запах
реактивов.
Он спросил у Дубовски, что стало с его бывшими коллегами.
- Почти все погибли. Одни на фронте, другие во время бомбежек... Клебер
тоже погиб. Чудо-Клебер, помните, как его все здесь называли? Но смерть
настигла его уже после войны. Это была такая странная, просто невероятная
история. Разве вы не слыхали?
- Когда здесь был Гитлер, тут не было меня,- ответил Дессауэр.
- Ох, простите, я об этом как-то не подумал,- сказал Дубовски.- У вас есть
полчаса свободных, а?.. Тогда идемте, я вам кое-что расскажу.
Он провел Дессауэра в свою каморку. Через окно со двора проникал мглистый
полуденный свет. Дождь волнами обрушивался на заросшие травой, заброшенные
клумбы. Они сели на скрипучие табуретки. В комнате пахло фенолом и бромом.
Старик Дубовски раскурил трубку и вытащил из стола коричневую склянку с
притертой пробкой.
- Спирт у нас в институте даже во время войны не переводился,- сказал он и
налил по мензурке Дессауэру и себе.
Выпили. Помолчали. И Дубовски приступил к рассказу.
- Знаете, тут произошли такие дела, что другому я бы не стал рассказывать.
Но вы с Клебером были друзьями, я помню. А значит, вы все поймете... После
вашего отъезда в институте мало что изменилось. И сам Клебер остался таким же,
как прежде,- упорным, мрачным, вежливым, вечно погруженным в свои мысли. Он
говорил, что в нашей работе нужно быть чуточку сумасшедшим. А уж сам Клебер
всегда был одержимый. И еще - вы, верно, помните - он был очень застенчив. Он
после вас ни с кем близко не сошелся. И с годами он стал совсем странным.
- Да, это часто случается с людьми, если они подолгу живут в одиночестве,-
заметил Дессауэр.
- Так вот, он занимался структурой производных бензоила,- наверно, еще при
вас это начал. В армию его из-за сильной близорукости не брали. Не
мобилизовали даже в самом конце войны, хотя тогда на фронт отправляли всех
подряд. А для него сделали исключение - скорее всего потому, что военные очень
интересовались его работами. Но версамин он открыл совершенно случайно.
- Версамин? А это что такое?
- Не торопитесь. Я хочу рассказать вам все по порядку. Давайте-ка выпьем
еще... Так вот, сначала свои опыты Клебер ставил на кроликах. И вскоре
обнаружил, что один из подопытных кроликов ведет себя очень странно. Он не
принимал



Содержание раздела